Содержание статьи:
Понять, что мои роды двойни приближаются, мне удалось заблаговременно. Причиной тому были грозные осложнения, которые возникают при беременности двойней, и которые не обошли меня стороной. Я говорю про эклампсию. Да, это почти случилось со мной – если бы не оперативное вмешательство медиков и мое длительное времяпрепровождение в отделении патологии беременности (да,да! двойню априори относят к патологии) – не писала бы я вам сейчас о родах двойни, и какие они были у меня. Спасибо акушерам, вовремя все заметили.
Как и где обитают пузатые мамы до родов двойни
Родила я свою долгожданную и недоношенную двойню в 32 года на сроке 7,5 месяцев или в 34,2 недели. Меня положили в больницу за полтора месяца до родов из-за сильных отеков и постоянно нарастающего давления – от 140/110 и выше. «Это не есть хорошо!», – сказала мой акушер-гинеколог на очередном осмотре и от греха подальше выписала мне «VIP-пропуск» на больничную койку вне очереди. Мне было не в тягость полежать в дородовом отделении, поскольку муж постоянно находился на вахте, а друзьями в незнакомом мне еще тогда городе я не обзавелась.
Прикатила я на такси в течение часа в приемный покой с чемоданом на колесиках. А чемоданы такие, оказывается, на местном «КПП» не пропускают. Благо, медсестрички дали мне какой-то большой целлофановый мешок и я с пузом и со своим мешком сверху пошлепала по кафельному полу до своей палаты. Мы с медсестрой проходили через темные холодные коридоры, проковыляли как утки мимо родового отделения, крики женщин из которого заставляли кровь стыть в жилах, и добрались до холодной-прехолодной палаты.
Был октябрь месяц, а палата была торцевая, да и еще и с двумя балконами с каждой стороны. Было очень холодно. Как я боялась тогда простудиться! Берегла себя как могла. Хорошо, что в свой последний приезд, муж повез меня по магазинам и купил мне необъятный, теплый халат до самого пола. Потом он мне очень пригодился. Когда нас выводили с утра на сдачу крови из пальца, то все девочки садились практически голой попой на холодные скамейки, а я – на теплый халатик. Пузики у всех были большие и халаты задирались чуть ли не выше пупка. Учтите это, когда будете поступать в больницу на роды вашей двойни.
Ладно, ближе к делу. Каждый день всех рожениц взвешивали. Тех, кто показывал сильную ежедневную прибавку в весе, заставляли пробегать километр. Шучу, оставляли на замер давления. У кого давление было сильно повышено, сначала пытались «пролечить» Допегитом или Нефедипином. Если результаты были нулевые – то несчастных помещали в реанимацию под круглосуточные капельницы. Из всего отделения нас таких – с отеками – было человек пять. Мы были как лабораторные мыши, над которыми ставили эксперименты)))
Мы сдавали мочу по Нечипоренко, мы вели дневник на предмет «сколько выпито – сколько слито», набирали суточный анализ мочи в трехлитровую банку и вставали на замер давления каждые 4 часа – и ночью и днем. Однажды на меня на сутки надели аппарат для замера давления, который автоматически накачивает манжетку каждые 20 минут. Это называется суточное мониторирование артериального давления или сокращенно СМАД. На удивление, спала я той ночью хорошо, несмотря на писк, который издает аппарат перед накачкой манжеты. Спасибо двум таблеткам пустырника! При ношении этого чудо-прибора есть один нюанс – как только вы услышите писк, вы должны замереть в какой-бы то ни было позе. Как в игре “Море волнуется раз…”) Иначе результат будет искажен.
Я помню, как при очередном писке, я доставала ручку, которая закатилась под кровать. Пришлось замереть на четвереньках. Ну хоть девчонок по палате посмешила! Все ходили напряженные – боялись родов. У многих они были повторные. Как правило, те, у кого роды были первые – не страшились. А «повторные» уже знали, что их ждет и очень боялись.
Анализы, которые я сдавала на протяжении полутора месяцев, обрисовывали мою ситуацию, как плачевную. Поэтому домой меня не отпускали, а для того, чтобы мои роды двойни прошли более или менее благополучно, нужно было постараться доходить беременность как можно дольше. Каждый день прибавлял монетку в копилку здоровья моих деток. Я это понимала и радовалась каждому закончившемуся благополучно дню.
Но, в одно не такое уж прекрасное утро, весы показали прибавку в 1,5 килограмма за сутки. Наесть столько я не могла, да и не лезло в меня много еды. Воды я пила тоже немного, но отеки резко прибавились. Давление тоже поднялось вверх. Мне дали таблетку Нефедипина, от которой я плавно осела в коридорчике на стену спустя полчаса после ее приема. Больше мне не рисковали ее давать, ограничивались Допегитом.
На второй день ситуация сохранялась. Снова 1,5 килограмма и давление 150 на 110. Ко мне зачастили врачи со всего отделения. Каждые три часа меня осматривали новые люди в халатах. Слушали живот через трубочку, нажимали пальцем на ноги и смотрели, как быстро исчезнет белый след от пальца. Я догадалась, что реанимация и роды двойни не за горами. Вечером в палате я дописала пару статей для заказчика, мы сели с девочками попить чаю. Я позволила себе кусочек хлеба с сыром и колбасой и кружку чая. На утро весы показали прибавку в два килограмма!?! WTF?!
Через 15 минут после взвешивания и замера давления ко мне с огромными глазами прибежала мой врач и с порога начала меня отчитывать за отеки. А что я могла поделать в такой ситуации?! Да, мне было совестно за кусочек колбасы прошлым вечером, но воды-то я ночью не пила. В общем, недолго думая, отправила она меня в реанимацию. И начался новый этап в моей больничной жизни.
Реанимация за несколько дней до родов двойни
Кушетки в реанимации жесткие, высокие, обшитые клеенкой. Простынь елозит под попой, а поправить – возможности нет. К руке, через катетер подключен инфузомат, который круглосуточно вливает тебе в вены то белую, то желтую жидкость. А в туалет-то по маленькому с таким пузом хочется часто! Поговорить не с кем. Заведут с утра девочек, а к обеду их уже уводят на операцию – кесарево сечение. Спустя минут сорок их привозят обратно и они начинают «обзвон» родных с радостными новостями. Слушаешь, какие крупные у них рождаются детки и молча завидуешь. Мои-то весили на последнем УЗИ 1600 и 2100 грамм. Не критично, но и не хорошо.
До родов двойни я провела три дня в реанимации или в ПИТе (палата интенсивной терапии). Ночью я вставала, чтобы хоть немного размяться после капельниц. И ходила по родовому отделению, где за стенками прыгали на больших серых мячах, просто ходили из угла в угол или лежали на кушетках стонущие роженицы. Как мне было их жалко! Похоже им было очень больно. Потом приходила акушер и властным тоном ежеминутно отдавала им команды, что делать и как дышать. Потом был слышен плач младенца и оры стихали.
На третий день утром ко мне зашла заведующая родовым отделением и сказала, что сегодня пятница и полного состава врачей в отделении до понедельника не будет. До этого времени неизвестно, что со мной может случиться и что она очень рекомендует соглашаться на роды моей двойни прямо сегодня. Это был шок, несмотря на то, что я знала, что меня в любом случае ждут преждевременные роды двойни. Все равно, это было неожиданно. Будучи очень начитанной по теме эклампсии и зная, во что это может вылиться, я согласилась. Она сказала, что сегодня меня возьмут на КС первой и чтобы я шла в процедурный кабинет.
На ватных ногах я прошлепала в процедурку, где мне побрили живот и пах, и проклизмили. После того, как я вернулась на жесткую кушетку, началось мучительное ожидание. Было страшно. Спустя полчаса зашла медсестра, неся в руках голубую сорочку и бахилы по колено. Мне помогли переодеться, и повели на операцию. Я помню, как я шла по коридору, и мне было очень холодно. Было ощущение, будто я совершенно голая. Меня завели в операционную, а там было человек семь или восемь медиков. «Ну и ну!» – подумала я. В моей жизни было к тому моменту уже пять операций, и ни на одной из них я не видела такого количества медиков.
Как делается кесарево сечение: как проходят роды двойни
Меня предупредили, что шов от кесарева будет не «улыбкой», а продольный. Потому что в противном случае медикам будет трудно доставать двойняшек, и они могут им что-либо повредить. Конечно, я согласилась. Потом мне велели сесть на кушетку и максимально сгорбиться, чтобы поставить катетер в позвоночник. Ой, как мне стало страшно в этот момент! Я боялась, что мне неправильно поставят укол, и я навсегда останусь неходячим инвалидом. Глупо, но как есть.
Все же я помнила, что общая анестезия и роды двойни – это понятия почти не совместимые. Пока достанут одного ребенка, второй будет задыхаться в мамином животике от анестезирующих веществ. Поэтому я молча следовала командам. Сгорбилась и почувствовала, как игла заходит прямо под позвонок. Да, это больно. Потом мне сказали аккуратно, так же – в позе коня, лечь на операционный стол и сами меня потихоньку расправили в лежачее положение. Привязали мне ноги, развели руки в стороны на специальные подставки и тоже крепко связали.
Передо мной на уровне груди установили ширмочку из одноразовой салфетки, чтобы я не смотрела на манипуляции медиков. Операционный стол, кстати, похож на резиновую гладильную доску. Стало тепло, легко и хорошо – это пошла эпидуральная анестезия. Я просто лежала и балдела. Даже мысли про предстоящие роды двойни отступили на второй план.
Потом пришли два медика, которые должны были меня оперировать, анестезиолог, которая должна была следить за подачей наркоза в позвоночник и еще куча народа в белых халатах. Были и санитарки со швабрами. Оказывается, когда разрезают плодный пузырь, на пол может стечь околоплодная жидкость, которую им нужно быстро убрать. Также может открыться кровотечение. В общем, санитары везде на подхвате.
Врач, который собралась меня оперировать попросила меня пошевелить ногами. Я пошевелила, но ног не чувствовала. Зато я ощущала свои руки. Мне потыкали иголочкой по животу и спросили, чувствую ли я. Я ответила положительно. Но, несмотря на это, операцию сразу же начали. Соседки по палате меня предупредили, чтобы я не смотрела на лампы над операционным столом, так как в них отражается все, что с тобой делают. И я не смотрела, ибо мне могло стать совсем тошно. Был слышен скрип кожи, которую разрезают. Было ни сколько больно, но страшно.
Когда из живота вытаскивали мою первую девочку, мне казалось, что из меня вытащили все внутренности. Как вантузом. Через минуту, вытащили вторую. Обе закричали. Их быстро завернули в застиранные до серости белые простыни и унесли на второй этаж, где стояли кувезы. А потом началось самое «интересное». Медики взяли какую-то тряпку и начали засовывать ее мне внутрь живота. Они промакивали ею всю жидкость, которая попала в брюшную полость. Было очень больно, я заскулила и услышала команду «Добавьте ей наркоз!». Больше ничего не помню. Очнулась, когда меня попросили переползти на каталку. Было три часа дня. Операция началась в 9 утра. Как потом мне объяснили, я потеряла много крови и сразу же после родов моей двойни мне переливали донорскую кровь.
Как быстро все заживает после родов двойни и что может случиться с малышами
Дальше меня повезли в отдельный бокс в реанимации. В эту маленькую комнатку набилось до 15 медиков. Некоторые стояли в дверях. Они привезли аппарат УЗИ на колесиках и решали, удалять мне матку из-за непрекращающегося кровотечения или нет. Спустя минут пять заведующая отделением распорядилась готовить меня к повторной операции. Но, тут вмешалась другая доктор, которая заметила, что можно установить в матку какой-то баллон и кровь остановится. Сказано – сделано.
Но, заведующая не отступала и говорила, что на УЗИ видно какую-то полость, которая ей уж больно не нравиться и что удалить матку все же придется. Спасибо той милой женщине-гинекологу, которая отстояла меня, как родную дочь и заведующая оставила меня в покое вместе с моей маткой! Кровь, слава богу, и впрямь остановилась, и потихоньку медперсонал рассосался кто куда. Я осталась наедине с санитаркой, которая присматривала за мной до вечера.
В то время, как я отходила от родов своей двойни, мои маленькие крохи на втором этаже тоже переживали очень нелегкие для них времена. И даже не оттого, что они на время были разлучены с мамой, а оттого, что при КС возник перепад давления, и обе спустя несколько часов после своего рождения, перенесли кровоизлияние в мозг. Оно по-другому называется внутрижелудочковое кровоизлияние или ВЖК. О том, как мы справлялись с его последствиями я подробно описала в Дневнике моей двойни.
На второй день, я, все еще шатаясь и передвигаясь по стеночке, доковыляла в сопровождении медсестрички до реанимации новорожденных, где лежали мои самые родные на свете, недоношенные малышки, чтобы впервые с ними повидаться (на родах мне даже одним глазком не дали посмотреть на вторую дочку, а первую я видела только закутанную в простыню). Они спали в кувезах. К пупочку Марго (1743 грамма) была подведена «линия» или капельница для новорожденных. Они лежали, как лягушата с разведенными в стороны ручками и ножками. Подгузники для новорожденных казались на них просто огромными.
Радмила (2230 грамм) была желтого цвета. Позже я столкнулась с таким понятием, как желтушка новорожденных. В дневнике я тоже описала, как ее нам лечили на втором этапе. У обеих моих девочек черепа были какой-то вытянутой формы (долихоцефалическая форма головы). Потом я узнала, что такое бывает при ВЖК. Все это у нас прошло к девятому месяцу. Сейчас, когда моим дочкам уже 2,5 года, по ним никогда не скажешь, что их головки были когда-то немного «инопланетянской» формы. Это обычные, крупные, упитанные дети.
Вставать с кровати без боли я не могла еще три дня. В реанимации есть специальный металлический треугольник, подвешенный кверху. Вот за него я и держалась, чтобы при подъеме снять напряжение с мышц живота. Труднее было сойти со ступеньки на пол. Также было очень трудно вставать с унитаза, так что я по малой нужде терпела, насколько могла. Первый день, кстати, я провела с мочевым катетером. Убрать его я попросила сама. Было, во-первых, стыдно, что за мной убирали мочу, а во-вторых было неприятно, когда пустой катетер загонял воздух в мочевой пузырь.
Но самой большой проблемой были сильнейшие боли в голове после эпидуральной анестезии. С этой болью просто невыносимо жить. Я вставала с кровати, чтобы с утра умыться и почистить зубы в таком положении, чтобы голова оказывалась ниже поясницы. Только так можно было передвигаться без боли. Анестезиолог не хотела признавать свою ошибку, а я даже лежать без боли в голове не могла. Это была такая изматывающая боль! Я попросила ее сделать мне укол с моей же кровью в позвонок, это называется кровяная блокада. Она не соглашалась и только на третий день моих мучений поняла, что все-таки врачебная ошибка имела место быть – не в то место в позвоночнике поставили катетер.
Меня с утра повели в операционную и взяли из вены 20 мл крови. Это такой огромный-преогромный шприц. Потом всю эту кровь этим же шприцом завели в позвонок – там где был ранее вставлен катетер. Я думала, что у меня в этот момент просто отстегнуться ноги. Было невероятно больно. Но, боль эта быстро прошла. Это как прострел. Потом я лежала на кушетке около часа и думала, смогу ли я вообще ходить после этого или нет. Смогла. С двойняшками хочешь или не хочешь, а начнешь даже бегать! В то же утро головная боль отступила. Как мне потом объяснила анестезиолог, у меня в позвонке в месте укола возникли спайки и из-за этого мне было так больно, когда делали кровяную блокаду – они разрывались.
А ситуация эта случилась из-за того, что в месте входа в спину катетера, с которым я лежала в реанимации еще два дня, случилась “протечка” и межпозвонковый ликвор вытекал. Я и правда замечала на простыне под спиной мокрое бесцветное пятно. Вот так вот бывает после эпидуралки. Главное здесь, не молчать и сразу говорить, что голова очень сильно болит. Иначе вас могут и выписать домой с такой болью. Пройдет у вас голова в таком случае только тогда, когда в позвонке образуется достаточное количество ликвора. А случается это и через два месяца.
Постепенно становилось легче и швы заживали. Спустя шесть дней я уже спокойно вставала с кровати. На четвертые сутки меня перевели в обычную палату, а на шестой день моих детей (одних!) хотели перевести в детскую больницу, а меня оставить в роддоме еще на сутки. Не буду рассказывать, через какие тернии мне пришлось пройти, чтобы добиться одновременного моего перевода с детьми в другую больницу. Но, выписывались мы вместе. Правда, моих дочек перевезли на скорой, а мне нужно было добираться самостоятельно. Как мы жили на втором этапе и что было после – это уже совсем другая история, которую я тоже описала в своем дневнике.
Вот так прошли мои роды двойни. Присылайте свои истории, как проходили ваши роды, и высказывайте свое мнение в комментах. Буду рада поговорить.
Вернуться на главную
Вернуться в раздел
Похожие статьи:
